(По следам Андрея Белого)

Краеведческий музей  г. Железнодорожного продолжает поиск людей, документов, фактов – всего, что относится  к кучинскому периоду жизни писателя, поэта и философа Андрея Белого. На этот раз объектом нашего внимания стала «дача Левандовского», дом по улице Пушкинской, 52. Та самая дача, о которой  говорится в воспоминаниях Клавдии Николаевны Бугаевой, жены писателя, и где они с Борисом Николаевичем (Андреем Белым) прожили все лето 1925 года. По переписке Бориса Николаевича мы знали, что в марте 1925 года, когда они приехали впервые в Кучино, они сначала поселились в одной из комнат бывшего  усадебного дома имения Рябушинских. На лето перебрались в дом Левандовского, а уже в сентябре они переехали на постоянное жительство в дом Шиповых, где прожили пять с половиной лет, и где сегодня  работает небольшой музей Андрея Белого. Но кто, же такие Левандовские?  Нам хотелось как можно больше узнать и о доме, и о самих хозяевах.

 

Сначала обратимся к воспоминаниям Клавдии Николаевны:
«Летом 1925 года мы жили в Кучине, в мезонине с балконом, обращенным в сторону леса. Борис Николаевич долго засиживался по ночам за работой и перед сном просил дать ему чаю и чего-нибудь закусить.

В ожидании,   пока я приготовлю, выходил на балкон подышать, освежиться, «взять в себя» тишины и предрассветной прохлады. Поставив чайник  на керосинку, я спешила к нему. Мы усаживались на верхних ступеньках деревянной крутой лесенки, сбегавшей на дворик, - в березы и сосны; или – на перилах балкона над цветником и небольшим огородом, тесно обсаженным тополями, рябиной и ясенем.

Высокие старые ели, березы и клены соседнего сада надвинулись справа мохнатой стеной; а прямо, через дорогу, за небольшой лужайкой темнела спокойная гущина соснового леса. Оттуда тянул ветерок. Было тихо кругом. На всю окрестность  мы только двое не спали. Это был любимый наш час: час непередаваемого очарования летних ночей перед зарею. Кое-где еще теплились звезды; но на востоке уже начинало бледнеть. Скоро там появились первые отсветы перламутра. Борис Николаевич сидел, прислонившись к балконному столбику, чуть подняв голову и охватив руками колени. Мы молчали или переговаривались полушепотом, осторожно, чтобы не потревожить хозяев, которые помещались под нами внизу. Борис Николаевич очень следил за собою, чтобы «не зашуметь». Оставляя его, я возвращалась к керосинке и чашкам. А когда все  было готово, выходила опять, чтобы тихонько окликнуть его».

И еще одно упоминание Клавдия Николаевна приводит в своей книге:  «От Елизаветы Трофимовны Б.Н.  узнавал все  последние новости, которыми она не могла не поделиться, внося самовар или подавая обед. Отойдя к двери, она сообщала взволнованно: «Левандовский нынче надстройку сделал шикарную (любимый эпитет Елизаветы Трофимовны, выражавший предельный восторг), а сад весь засадил кустами смородины. И зачем ему эта смородина?».

Согласитесь, немного. Мы не знали даже имени и отчества Левандовского. Но  в некоторых публикациях был упомянут Казимир Франциевич Левандовский.  В воспоминаниях Клавдии Николаевны только фамилия. Начинаем искать Казимира Франциевича Левандовского. В протоколах заседания секции пропаганды городского отделения  общества охраны  памятников (ВООПИК) от 31 января 1988 г. есть тезисы выступления Антонины Николаевны Слепневой. Именно она определила дом 48а по улице Пушкинской, где жил Андрей Белый. Начав поиск по кучинскому периоду поэта, она ездила в Ленинград, встречалась с известным специалистом по серебряному веку А.В.Лавровым, познакомилась с литературоведом Лесневским С.С. В конце своего выступления на заседании секции Антонина Николаевна сообщила, «что найдены фотографии Казимира Франциевича Левандовского, который жил в Ленинграде, а потом – в Кучине. По архивным документам Белый жил в Кучине у Левандовского, очевидно это он». Вот это и было первое упоминание имени и отчества Левандовского, и как оказалось позднее, ошибочное.

Найти тех, кто знал и помнил К.Ф.Левандовского,  не составило труда. Профессора Левандовского в Кучине знали многие. Так, например, Николай Сергеевич Божевиков неоднократно встречался с Казимиром Франциевичем, потому что оба преподавали в Московском метеорологическом техникуме. Студенты любили профессора Левандовского: доброго, отзывчивого человека, прекрасного педагога и специалиста. В голодное время он часто  их подкармливал.  Но у профессора Левандовского не было в Кучине дачи, он занимал лишь две комнаты в доме 12 по улице Смельчак (дом не сохранился),  напротив построенного позднее здания ВОДГЕО.  И по архивным документам нам была известна дата приезда  Левандовского в Кучино из Ленинграда –  май 1933 года.  Значит, Белый никак не мог жить у Казимира Франциевича. Неужели в Кучине был еще один Левандовский?  Оказалось, что да.

Вновь наши поиски привели нас в архив. Мы выяснили, что дом по улице Пушкинской,  52  был построен до 1917 года (точной даты нет). Сохранился список владельцев и всех проживающих в  доме. Это была большая семья Левандовских, представители которой до сих пор живут в этом доме. С 20-х годов прошлого века дом неоднократно перестраивался, расширялся, но сумел устоять  под натиском, выросших вокруг него многоэтажек.  Летом 1925 года главой дома был Левандовский Иосиф Андреевич, вот у него то и снимал комнаты поэт Андрей Белый.

О значении  Кучина в жизни и творчестве Андрея Белого мы писали не раз. Но не меньшее значение в литературной деятельности писателя имел и дом Левандовского. В доме Рябушинских он начал, прерванную на 3 месяцу работу над романом «Москва». А живя все лето у Левандовских,  он плодотворно работает, роман пишется быстро. В июне он отмечает в своем дневнике: «Июнь 1925 -   Кучино – Весь месяц живем тихо, вдвоем с К.Н.; это сказывается на работе; пишу всю 4-ую главу «Москвы». Июль – Кучино – Пишу эскизы к пятой главе «Москвы». Но гости и П.Н.Васильев – мешают; к концу месяца П.Н. уезжает. Становится сразу нормально: пишу». И  уже в августе, он записал в дневнике: «Доделываю 5-ю главу «Москвы» и пишу почти всю 6-ую».

Клавдия Николаевна, как первый слушатель всего написанного Борисом Николаевичем в Кучине,  писала, что в это время «странная, совершенно особая жизнь заполнила наши комнаты. Герои романа сошли со страниц. Мы были уже не вдвоем. Герои двигались, говорили,  выясняли свои отношения друг к другу, думали свои думы, огорчались и радовались, любили и ненавидели. Материал иных сценок романа – простой пересказ наших кучинских дней». Многое, что окружало писателя в Кучино, потом благополучно помещалось в рукопись  будущего романа: «… наблюдения над муравьями, лягушками, стадом; растоптанный белый грибок; самая дачная местность с кирпичным заводом, с барским домом, белеющим на высоком речном берегу, - это Кучино. А описания некоторых домиков – фотографический снимок. Я могла бы их показать. Весь этот живой материал был введен потом в рамки сюжета»,- писала Клавдия Николаевна.  Порой даже обстановка дома могла натолкнуть Бориса Николаевича на тот, или иной образ. Опять обратимся к воспоминаниям Клавдии Николаевны:  «Это было в июле, на той же даче у Левандовского. Б.Н.отдыхал после обеда, лежа на разостланном на полу сеннике. Я сидела спиной к нему у стола и читала. Мне казалось, что он задремал, так было тихо.

Вдруг он порывисто приподнялся (я обернулась на шум) и тотчас же снова откинулся на подушки, как зачарованный, глядя перед собой в одну какую-то точку, - в какую я понять не могла и молча следила за направлением его взгляда.

Прошло минут пять или шесть. Наконец срывающимся от волнения голосом он медленно выговорил:
- Нет… что… я … увидел… взгляни!..- И протянул вперед руку.
Не отводя все еще глаз, он показывал мне на освещенный солнцем круглый бамбуковый столик, стоявший тут же, в ногах. 
Нет… погляди сюда… Это же целая тема: это – малайская комната в доме Мандро…»
Из дневника Бориса Николаевича: «Сентябрь 1925 – Кучино – Числа 16-го переезжаем к Шиповым. Здесь оканчиваю вполне  «Москву».
На даче Шиповых 24 сентября 1925 года  был закончен первый том «Москвы».

Наталья Никольская
Наталия Сотникова